2 экранизации, публикации на 60 языках мира, 8-е место в списке лучших двухсот книг по версии ВВС - все это книга "1984". Джордж Оруэлл - автор лучшего романа-антиутопии, занявшего почетное место среди ставших уже классическими "Мы" Замятина и "451 градус по Фаренгейту" Брэдбери.

Немного об истории создания книги

Родившийся в Индии, бывший служащий колониальной армии Джордж Оруэлл переехал в Европу с целью стать писателем. Его творческая деятельность стала заметной после выхода в свет провокационной книги "Скотный двор" (или "Ферма животных"). Описывая кастовое неравенство населения, борясь за свободу мысли и осуждая любое порабощение свобод простого человека, писатель расширяет тему в романе "1984". Книга раскрывает стремление автора показать, каким является тоталитарный режим, насколько он губителен для человека и системы в целом.

Естественно, такой прогрессивный взгляд вряд ли понравится представителям правящей авторитарной власти. "Скотный двор" в Советском Союзе был назван "гнусной" пародией на социальный уклад жизни, а сам Оруэлл стал противником коммунизма и социализма.

Отрицание любого вида порабощения человека - физического и морального, осуждение доносов и ущемления права человека на свободное самовыражение - это все как основу получила книга "1984". Джордж Оруэлл закончил работу над романом в 1948 г., а в 1949 она уже вышла в свет.

Бурная реакция на издание произведения не заставила себя долго ждать. Среди одобрительных возгласов, начала съемок фильма, перевода книги на другие языки было и обвинение в плагиате!

Дело в том, что роман "1984" Джордж Оруэлл издал после выхода в свет произведения Евгения Замятина "Мы", в основе которого - похожая идея тоталитарного строя общества и давления политики на личную жизнь человека. Обвинение в плагиате было снято после того, как исследователям удалось пояснить, что Оруэлл прочел "Мы" уже после рождения собственной идеи создать антиутопию.

Такие процессы, когда разные авторы берутся излагать схожие идеи практически в одно время, логически связаны с глобальными политическими и социальными изменениями в жизни общества. Исторические процессы в Европе начала ХХ века, появление нового государства Союза Советских Социалистических Республик - тому доказательство.

Сюжетные линии романа

В романе "1984" можно условно выделить 2 главных сферы, в которых происходит развитие сюжета, - социально-политическую и морально-психологическую. Два этих направления настолько переплетены, что становится невозможно представить одно без другого. Описание внешнеполитической ситуации показано через призму переживаний и мыслей главного героя. Отношения между людьми также являются проявлением социального уклада государства, которое описывает в "1984" Джордж Оруэлл. Анализ произведения невозможен без обоих направлений.

Описанные в книге действия происходят в Океании - сверхдержаве, которая образовалась в результате раскола мира на 3 основные части после Третьей мировой войны. Океания олицетворяет союз американских государств, Африки и Австралии во главе с центром - Великобританией. Две остальные части света названы Евразией (Советский Союз, остальная часть Европы, Турция) и Остазией (нынешние страны Азии).

В каждом из этих государств существует четкая иерархическая система власти и, соответственно, кастовое разделение общества. Верхушка правления в Океании - это Внутренняя Партия. Ее еще называют Большим (Старшим) Братом, который неустанно "следит за тобой". Говоря проще, вся жизнь общества находится под тотальным контролем правил Партии во имя "общего блага". Старший Брат контролирует все - работу, личную жизнь человека, а также его мысли, чувства и эмоции. Того, кто станет "мыслепреступником" (мыслящим не так, как "разрешает" Партия), ждет жестокое наказание...

К слову, любовь и чувство привязанности к близким - то же мыслепреступление. Тот, кто является поклонником любовной тематики в литературе, найдет для себя еще одну сюжетную линию. Линию взаимоотношений главного героя с возлюбленной. Конечно, своеобразную. Любовь под неустанным, пристальным взглядом Большого Брата...

Лицепреступление, полиция мыслей и телекран

В "1984" автор Оруэлл Джордж показывает, насколько идеология проникает в личную жизнь человека. Контроль над всеми сферами производится не только на рабочем месте, в столовой, магазине или уличном мероприятии. Партия следит и за обеденным столом в кругу родных, и днем, и ночью.

Осуществляется это с помощью так называемого телекрана - устройства, похожего на телевизор, помещенного на улицах и в домах членов партий. Его предназначение двойное. Во-первых, круглые сутки вещать лживые новости о победах Океании в войне, о том, насколько лучше стало жить в государстве, прославлять партию. А во-вторых, быть камерой слежения за личною жизнью человека. Телекран можно было выключать всего на полчаса в сутки, но это не давало гарантии того, что он не продолжает следить за всеми действиями гражданина.

Контроль соблюдения "норм" жизни в обществе осуществляла полиция мыслей. Она была обязана в случае непослушания тут же схватить мыслепреступника и сделать все возможное для того, чтобы человек осознал свою неправоту. Для более полного понимая: даже неугодное Старшему Брату выражение лица у человека - разновидность мыслепреступления, лицепреступление.

Двоемыслие, новояз и Министерства

"Война - это мир", "черное - это белое", "незнание - сила". Нет, это не перечень антонимов. Это существующие в Океании лозунги, что показывают всю суть правящей идеологии. "Двоемыслие" - так называется это явление.

Суть его заключается в уверенности, что одно и то же можно описать противоположными терминами. Эти характеристики могут существовать одновременно. В Океании даже существует такой термин, как "белочерный".

Примером двоемыслия может быть и состояние войны, в котором живет государство. Несмотря на то что идут боевые действия, состояние страны все же можно назвать миром. Ведь развитие общества не стоит на месте в военное время.

В связи с такой идеологией, не такими абсурдными кажутся названия Министерств, в которых работают члены Внешней Партии (среднего звена в иерархии общества Океании). Итак, Министерство правды занималось распространением информации среди населения (путем переписывания старой и приукрашивания ее), Министерство изобилия - экономическими вопросами (например, поставкой продуктов, которые всегда были в дефиците), Министерство любви (единственное здание без окон, в котором, по всей видимости, проводились пытки) - охраной порядка, Министерство образования - досугом и развлечениями, а Министерство мира - конечно, вопросами войны.

Среди населения употреблялись сокращенные названия этих Министерств. Например, Министерство правды чаще именовалось как Минправ. А все потому, что в Океании развивался новый язык - новояз, что подразумевал исключение всех неугодных Партии слов и максимальное сокращение словосочетаний. Считалось, что все, что не имеет своего термина, не может существовать вовсе. Например, нет слова "революция" - нет соответствующих ему процессов.

Действия происходят в столице Великобритании - Лондоне - и ее окрестностях, как пишет в "1984" Джордж Оруэлл. Краткое содержание романа необходимо начать со знакомства с главным действующим лицом.

С самого начала прочтения становится ясно, что основной персонаж - Смит Уинстон - работает в уже известном Министерстве правды как раз тем, кто и "редактировал" новости. Вся жизнь главного героя сводится к посещению рабочего места, обеду в министерской столовой и возвращению домой, где его ждет неустанный телекран и радужные новости Океании.

Казалось бы, типичный представитель среднего класса, обыватель, каких миллионы. Даже имя у него заурядное, ничем не примечательное. Но на самом деле Уинстон и является тем, кто не смирился с существующей общественной системой, кого гнетет тоталитаризм, кто еще замечает скуку и голод, в котором живет Лондон, видит, как подменяются новости, и кого мучает то, во что превращаются обычные люди. Он - инакомыслящий. Он - тот, кто под маской довольного всем обычного гражданина скрывает от Полиции мыслей истинные желания и намерения.

В "1984" Джордж Оруэлл сюжет разворачивает как раз с того момента, когда главный герой не выдерживает напора гнетущих его мыслей. Он покупает в районе проживания пролов (пролетариев, низшей касте живущих в Океании) блокнот и начинает писать дневник. Мало того, что само по себе написание - уже преступление, так и суть написанного состоит в ненависти к Партии. За такое поведение может ждать только высшая степень наказания. И это далеко не лишение свободы.

Поначалу Смит не знает, что именно записывать. Но далее начинает конспектировать все, что придет в голову, даже отрывки из новостей, с которыми ему приходится сталкиваться на работе. Все это сопровождается страхом быть пойманным. Но хранить свои мысли в единственно безопасном месте - собственном сознании - больше нет сил.

По прошествии некоторого времени Уинстон начинает замечать, что за ним кто-то следит. Это его коллега, молодая девушка по имени Джулия. Первой закономерной мыслью у героя было то, что она следит за ним по велению Партии. Поэтому начинает испытывать к ней смешанные чувства ненависти, страха и... влечения.

Однако случайное столкновение с ней и переданная ему тайная записка расставляют все по своим местам. Джулия влюблена в Уинстона. И призналась в этом.

Девушка оказывается той, кто разделяет взгляды Смита на существующее положение дел в обществе. Тайные встречи, прогулки в толпе, где приходилось не показывать, что они знакомы, сближают героев еще больше. Теперь это взаимное чувство. Взаимное запретное чувство. Поэтому Уинстон вынужден тайно снять комнату для встреч с возлюбленной и молиться, чтобы не быть пойманными.

Тайный роман в конечном итоге становится известным Большому Брату. Влюбленных помещают в Министерство любви (сейчас это название звучит еще более иронично), а дальше их ждет нелегкая расплата за свои отношения.

Чем заканчивается роман, расскажет в "1984" Джордж Оруэлл. Сколько страниц объема ни составляла бы эта книга, на нее стоит потратить время.

Отношения между людьми в романе

Если знать о том, как относятся к чувствам в Океании, возникает логичный вопрос: "Тогда каким образом там вообще существуют семьи? Как об этом повествует "1984"?" Книга уточняет все эти моменты.

Партия "воспитывала" отрицание любви и свободы человека еще с юности. Молодые люди в Океании вступали в антиполовой союз, в котором почиталась партия и девственность, а все свободное, в том числе проявление чувств, считалось неприемлемым для настоящего гражданина.

Брачные отношения строились только на согласии Партии. Никакого намека на симпатию между партнерами не должно было быть. Сексуальная жизнь ограничивалась рождением детей. Сам Уинстон был тоже женат. Его супруга, поддерживающая установки Партии, испытывала отвращение к физической близости и после неудачных попыток завести ребенка ушла от супруга.

Что касается детей, то они были отражением отношений между родителями. Вернее, полного безразличия членов семьи друг к другу. С самого раннего возраста детям прививали фанатическую преданность идеалам партии. Каждого из них настраивали таким образом, чтобы он мог быть готов донести на любого человека, если тот совершает мыслепреступление. Даже если инакомыслящим окажется их мать или отец.

Книга "1984", Джордж Оруэлл: описание персонажей

О главном персонаже Уинстоне Смите можно добавить, что ему 39 лет, он является уроженцем Лондона начала 40-х годов. Семья, в которой он рос, состояла из матери и сестры и была бедной. Впрочем, как и большинство жителей Океании среднего и низшего класса. Во взрослом возрасте Уинстона частенько посещало чувство вины, связанное с тем, что он отбирал самые вкусные продукты у младшей болеющей сестры. Тайное исчезновение своих родственниц однажды в детстве Смит связывал с работой Партии.

Возлюбленная Уинстона Джулия по сюжету моложе него - ей 26 лет. Она привлекательная шатенка, которая также ненавидит Старшего Брата, но вынуждена тщательно это скрывать. Как и отношения со Смитом. Нарушать все принятые в государстве правила ей позволяет бунтарский нрав и смелость, несвойственная никому из знакомых Уинстона.

Еще один немаловажный персонаж, о котором еще не упоминалось, - О"Брайен, чиновник, знакомый Уинстона. Это типичный представитель правящей верхушки, который, несмотря на свою нескладную полноватую фигуру, имеет утонченные манеры и даже неплохой ум. Уинстон в какой-то момент начинает принимать О"Брайена за "своего", даже не подозревая, что он из Полиции мыслей. В дальнейшем это сыграет с главным героем злую шутку.

Читательские отзывы: "1948", Джордж Оруэлл

Чаще всего читатели отзываются о "1984" как о страшной, превосходной книге, которая предостерегает о подобных событиях. Поражает правдоподобие, с которым автор описывает логичное окончание всех тоталитарных систем. Настоящий учебник демократии. Все настолько тщательно продумано в сюжете, что при попытке создать в воображении другое окончание истории Уинстона терпишь фиаско. Этот роман невозможно считать просто литературным произведением. Это было бы недальновидно и, по правде говоря, просто глупо. Даже сторонникам сталинизма и прочих авторитарных систем управления эта история способна показать другую сторону медали. Самые заядлые идейные последователи тоталитаризма способны почувствовать неладное. В этом еще одна сила произведения - сильнейший психологизм. Как у Достоевского. Душевные терзания Уинстона Смита схожи с переживаниями загнанного в тиски системы Раскольникова. Рекомендуют "1984" всем тем, кто является поклонником творчества Федора Михайловича.

Многие читатели не соглашаются с тем, что только о коммунизме и СССР писал в "1984" Джордж Оруэлл. Критика часто называет писателя ненавистником советской власти, а само произведение - "камнем в огород" тогдашней системы правления. Читатели считают, что здесь четко прослеживается отрицание любого порабощения человека системой. Иногда утрированно, но преувеличение в литературном творчестве еще никто не отменял. Дело в том, что многие страны и сейчас идут по подобному пути развития. А это рано или поздно заканчивается крахом как всей системы, так и личной трагедией отдельного человека, что показывает в "1984" Джордж Оруэлл. Смысл в том, чтобы более широко взглянуть на идею этого произведения, не ограничиваться одним ярким примером Советского Союза.

Эмоциональные отзывы говорят, что просто стынет кровь в венах, когда читаешь. Отличный символизм, который прослеживается в повседневном мире - переписка истории, подмена понятий, подстраивание мнения и уклада жизни человека под требования системы. После прочтения - широко открытые глаза и ощущение, что принял холодный душ.

Есть и более критичные замечания. В них в основном говорят, что книгу явно переоценивают в том, что она меняет сознание. Не соглашаются потому, что возникает странное ощущение - либо читатель - беспробудный пессимист, которому не надо прочитать книгу, чтобы видеть несовершенства мира, либо же книга создана для тех, кто живет в розовых очках.

Распростаненным мнением также является следующее: книгу можно по праву считать исторической. И очень современной. Кто изменял мир? Тот, кто не боялся умирать за идею. Тот, кому было страшнее жить в таком несчастливом обществе. Не большинство обывателей, которым лишь бы выжить, а только отдельные личности.

Часто противоречивыми, но всегда живыми были и есть читательские отзывы. "1984", Джордж Оруэлл как писатель никогда не вызывали одного - безразличия. И неудивительно - в этой книге каждый может найти что-то для себя. Но пройти мимо и даже не поинтересоваться, что же вызвало такой ажиотаж вокруг этого произведения, ни один книголюб не сможет.

Экранизации произведения

Большое количество хвалебных отзывов стало толчком для режиссеров экранизировать роман "1984". Джордж Оруэлл не дожил 6 лет до выхода на большой экран его детища. Первый фильм появился в прокате в 1956 году.

Его режиссером стал Майкл Андерсон, который вместе со сценаристом Темплтоном сделал упор в картине на самом тоталитарном обществе. История главного героя, которого сыграл Эдмонд О"Брайен, отходит в фильме на второй план. Это было сделано с целью упростить, создать более доступный для широкого зрителя фильм. Но это дало обратный результат. Особенно для тех, кто ранее был знаком со словосочетанием "Джордж Оруэлл, "1984". Рецензия зрителей была однозначной - фильм не дотягивает до книги по эмоциональной нагрузке. Роман в оригинале более динамичный и захватывающий.

Интересный факт - фамилия актера (О"Брайен) совпадает с фамилией персонажа из книги (партийного служащего, сотрудничавшего с Полицией мыслей). Поэтому было решено заменить ее в сюжете на О"Коннор.

Следующим, кто отважился снять фильм по "1984", стал еще один Майкл, только теперь Рэдфорд, британский режиссер. Его картина вышла в год, совпавший с событиями книги, - в 1984. В главной роли выступил актер Джон Херт, его возлюбленную Джулию сыграла Сюзанна Гамильтон. Также эта картина стала последней в карьере и в жизни известного актера Ричарда Бертона, известного по "Укрощению строптивой", "Самому длинному дню" и др.

На этот раз экранизация стала более удачной - переданы все основные сюжетные линии книги, достаточно полно раскрыты образы героев. Но и здесь разделились зрительские отзывы. "1984", Джордж Оруэлл сам как автор полюбились читателям настолько, что они не смогли ощутить с экранизацией того эмоционального напряжения, накала, который передает книга.

На сегодняшний день известно, что планируется еще одна, третья Под руководством режиссера Пола Гринграсса. Он стал известным благодаря работе над картинами "Превосходство Борна", Пока об актерском составе, дате начала съемок и выхода фильма ничего не известно. Но участвовать процессе рождения картины будет компания Sony Pictures и продюсер Скотт Рудин, что уже подогревает интерес к будущему фильму по мотивам "1984" (Джордж Оруэлл). Экранизация обещает быть более современной и качественной.

Общее впечатление от прочтения

Конечно, самыми честными, непредвзятыми характеристиками произведения служат реальные отзывы. "1984", Джордж Оруэлл и целый созданный им мир нашли отклик в душах миллионов читателей. Местами трогательная и душевная, местами жесткая, бескомпромиссная и пугающая - эта книга, как и сама жизнь. Может, потому она и кажется такой реальной.

"Свобода - это возможность сказать, что дважды два - четыре", - говорит в "1984" из этой книги знают даже те, кто ее не читал. Познакомиться с ней действительно стоит. И не только потому,что ее хвалят отзывы. "1984", Джордж Оруэлл, возможно, станут теми книгой и автором, которые найдут свое почетное место на книжной полке и в сердце рядом с другими шедеврами литературы.

Роман Джорджа Оруэлла «1984», выпущенный в середине 20 века, считается одним из лучших антиутопических романов. В своём произведении автор многие мысли выражает подтекстом, нужно уметь это видеть, чтобы понять всю глубину романа.

Джордж Оруэлл отразил мир, которым управляют не только в настоящем и даже в будущем, но и в прошлом. Уинстон Смит, мужчина 39 лет, работает в Министерстве правды. Это выдуманная писателем государственная структура тоталитарного общества, управляемого партией. Название иронично, привлекает внимание. Работа Смита заключается в изменении фактов. Если появляется человек неугодный партии, то нужно стереть информацию о нём, а некоторые факты переписать должным образом. Общество должно следовать законам партии, поддерживать ей политику.

Главные герой лишь притворяется, что его идеалы совпадают с представлениями в партии, на самом же деле он люто ненавидит её политику. Вместе с ним работает девушка Джулия, которая наблюдает за ним. Уинстон беспокоится, что она знает его тайну и выдаст его. Спустя время, он узнаёт, что Джулия влюблена в него. Между ними завязываются отношения, они встречаются в комнате над лавкой старьёвщика. Им приходится скрывать свою связь, поскольку это запрещено правилами партии. Уинстон считает, что один из важных сотрудников их министерства так же не согласен с политикой партии. Пара отправляется к нему с просьбой принять их в подпольное Братство. Спустя время мужчину и женщину арестовали. Им придётся пройти немало физических и моральных испытаний, имеющих целью изменить их мировоззрение. Сможет ли Смит остаться верным своим взглядам и своей любви?

Весь роман пропитан двоемыслием, в нём присутствуют изречения, противоречащие друг другу, но люди под воздействием партии свято верили в них. Джордж Оруэлл поднимает темы свободы мысли и действий, последствий тоталитарного режима, делая мир своего произведения абсурдным, что лишь ярче подчеркивает поднимаемые вопросы.

На нашем сайте вы можете скачать книгу "1984" Оруэлл Джордж бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

Джордж Оруэлл

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Был яркий холодный апрельский день, часы били тринадцать. Уинстон Смит, прижав подбородок к груди и ежась от омерзительного ветра, быстро скользнул в стеклянные двери Дома Победы, но все же вихрь песка и пыли успел ворваться вместе с ним.

В подъезде пахло вареной капустой и старыми половиками. К стене против входа был пришпилен цветной плакат, пожалуй слишком большой для этого места. На нем было изображено лишь огромное, шириной больше метра, лицо человека лет сорока пяти с грубоватыми, но привлекательными чертами и густыми черными усами. Уинстон направился прямо к лестнице. Не стоило тратить время на вызов лифта, - даже в лучшие времена он редко работал, а теперь электричество, в соответствии с программой экономии, вообще отключали в дневное время, поскольку уже началась подготовка к Неделе Ненависти. Уинстону предстояло одолеть семь лестничных маршей. Он шел медленно и несколько раз отдыхал: ему уже тридцать девять лет, да к тому же на правой ноге у него варикозная язва. И со стен каждой площадки, прямо против двери лифта, на него глядело огромное лицо.

Это было одно из тех изображений, где глаза специально нарисованы так, чтобы взгляд их все время следил за вами. «БОЛЬШОЙ БРАТ ВИДИТ ТЕБЯ», - было написано на плакате снизу. Когда он вошел в свою квартиру, бархатный голос зачитывал сводку цифр, имевших какое-то отношение к выплавке чугуна. Голос шел из вмонтированной в правую стену комнаты продолговатой металлической пластины, напоминавшей тусклое зеркало. Уинстон повернул регулятор - голос зазвучал тише, но слова были по-прежнему различимы. Этот прибор (он назывался «монитор») можно было приглушить, но выключить совсем нельзя. Уинстон подошел к окну - маленькая щуплая фигурка, худобу которой еще больше подчеркивал синий форменный комбинезон члена Партии; у него были очень светлые волосы и румяное от природы лицо, кожа которого загрубела от скверного мыла, тупых бритвенных лезвий и холода только что закончившейся зимы.

Мир снаружи, даже сквозь закрытое окно, казался холодным. Внизу, на улице, ветер крутил пыль и обрывки бумаги, и, хотя на синем небе ярко светило солнце, все выглядело бесцветным, за исключением всюду расклеенных плакатов. Лицо с черными усами было везде. Одно было на фасаде дома напротив. «БОЛЬШОЙ БРАТ ВИДИТ ТЕБЯ», - говорила надпись, а темные глаза пристально заглядывали внутрь Уинстона. Ниже бился на ветру другой плакат, с оторванным углом, то открывая, то закрывая единственное слово: «АНГСОЦ». Вдали над крышами парил вертолет. Время от времени он нырял и зависал на мгновение, как огромная синяя муха, а потом по кривой снова взмывал вверх. Это заглядывал в окна полицейский патруль. Впрочем, патрули не играли роли. Роль играла лишь Полиция Мысли.

За спиной Уинстона голос из монитора все еще что-то бубнил про чугун и перевыполнение Девятого Трехлетнего Плана. Монитор был одновременно приемником и передатчиком, который улавливал любой звук, кроме очень тихого шепота. Более того, пока Уинстон оставался в поле зрения монитора, его можно было не только слышать, но и видеть. Конечно, никогда нельзя знать наверняка, наблюдают за тобой сейчас или нет. Можно только гадать, как часто и в каком порядке Полиция Мысли подключается к той или иной квартире. Вполне возможно, что они наблюдают за всеми и всегда. Во всяком случае, они могли подключиться к вашей линии в любой момент. И приходилось жить, зная, что каждый звук кто-то слышит и за каждым движением кто-то следит, если только этому не мешает полная темнота. И люди жили так - в силу привычки, которая стала уже инстинктом.

Уинстон по-прежнему стоял спиной к монитору. Так было безопаснее, хотя он хорошо знал, что спина тоже могла изобличать. Примерно в километре над унылым скоплением домов возвышалось огромное белое здание Министерства Правды, где он работал. И это, думал он со смутным отвращением, Лондон, главный город Первой Военно-Воздушной Зоны, третьей по численности населения провинции Океании. Он попытался вспомнить детство, вспомнить, таким ли был этот город раньше. Всегда ли тянулись эти кварталы разваливающихся домов, построенных в девятнадцатом веке? Всегда ли их стены подпирали деревянные балки, окна были забиты картоном, крыши покрыты ржавым железом, а странные ограды палисадников заваливались в разные стороны? Всегда ли были эти выбомбленные пустыри с грудами битого кирпича, поросшие иван-чаем, пыль штукатурки в воздухе? И эта жалкая грибная плесень деревянных лачуг там, где бомбы расчистили значительные пространства? Увы, он ничего не мог вспомнить, ничего не осталось в памяти, кроме случайных ярких, но малопонятных и не связанных друг с другом картин.

Министерство Правды, на новоязе (новояз был официальным языком Океании. Подробнее о его структуре и этимологии смотри в Приложении) - Миниправда, резко отличалось от окружающих домов. Его огромная пирамидальная конструкция из сверкающего бетона устремлялась в небо, терраса за террасой, метров на триста. Из окна Уинстона можно было прочесть красиво выписанные на белом фасаде три лозунга Партии:

ВОЙНА - ЭТО МИР.

СВОБОДА - ЭТО РАБСТВО.

НЕЗНАНИЕ - ЭТО СИЛА.

Говорили, что в Министерстве Правды три тысячи комнат над землей и столько же - в подземелье. В разных концах Лондона возвышались еще три здания примерно такого же вида и размера. Они подавляли собой все, и с крыши Дома Победы можно было сразу разглядеть все четыре. Здания принадлежали четырем министерствам, на которые разделялся весь правительственный аппарат. Министерство Правды заведовало всей информацией, руководило развлечениями, образованием и искусством. Министерство Мира занималось войной. Министерство Любви поддерживало закон и порядок. А Министерство Изобилия отвечало за экономику. На новоязе их называли так: Миниправда, Минимир, Минилюбовь и Мини-много.

Министерство Любви выглядело поистине устрашающим. В этом здании не было окон. Уинстон никогда не входил в него, он даже не приближался к нему ближе чем на полкилометра. В это здание входили только по официальным делам, да и то сквозь лабиринт заграждений из колючей проволоки, стальных дверей и замаскированных пулеметных гнезд. Улицы, ведущие к нему, патрулировали похожие на горилл охранники в черной форме, вооруженные складными дубинками.

Уинстон резко обернулся, не забыв придать своему лицу выражение полного оптимизма, - так было благоразумно делать всегда, находясь в поле зрения монитора, - пересек комнату и вошел в маленькую кухню. Он пожертвовал своим обедом в столовой, хотя знал, что дома ничего нет, кроме куска черного хлеба, который лучше приберечь на завтрак. Уинстон достал с полки бутылку бесцветной жидкости с простой белой наклейкой: «ДЖИН ПОБЕДЫ». У джина был отвратительный сивушный запах, как у китайской рисовой водки. Он налил почти целую чашку, приготовился и опрокинул в себя содержимое, как глотают лекарство.

В различных статьях, посвящённых истории и политике, часто встречаются выражения «холодная война», «двухминутки ненависти», «Большой Брат», «полиция мыслей». Авторами этих неологизмов являются вовсе не современные журналисты и блогеры, а культовый британский писатель Джордж Оруэлл. Следует заметить, что к произведениям Джорджа Оруэлла относятся по-разному, однако нужно признать неоспоримый факт: сочинения английского писателя затронули исключительно чувствительную струну общественного самосознания. Поэтому их резонанс оказался долгим, провоцируя дискуссии, непосредственно касающиеся труднейших вопросов, которые поставила перед нами наша история.

«Люди в массе своей — слабые, трусливые создания, они не могут выносить свободу, не могут смотреть в лицо правде, поэтому ими должны править и систематически их обманывать те, кто сильнее их». («1984» Джордж Оруэлл)

25 июня 1903 года, в Матихари (Бенгалия), к радости скромного колониального служащего Блэра и его жены, появился на свет мальчик Эрик. Через сорок шесть лет, незадолго до смерти от туберкулёза, он под псевдонимом Джордж Оруэлл напишет свою последнюю книгу «1984» — о страхе и отчаянии, страсти и гневе, о людях, переставших быть людьми, и о тех, кто пытается остаться человеком вопреки государственной машине, уничтожающей всё живое в своих гражданах.

Глядя на современное ему общество 1948 года и на то, как оно развивается, Оруэлл попытался предугадать самые страшные последствия человеческой беспечности, глупости, слабости и малодушие. Во многом он ошибся. Но роман «1984» прогремел по всему миру, став самой знаменитой антиутопией в истории. Его запрещали и включали в списки «лучших книг всех времён и народов», — но игнорировать его было невозможно. Почему вообще за последний век антиутопии стали так популярны?

ЧТО ОЗНАЧАЕТ ЖАНР — АНТИУТОПИЯ?

«Сюда идти нельзя! Так делать чрезвычайно опасно! Тут будет больно, здесь — очень больно, а вон там человечество вообще может закончиться!»

Естественно, как и любой прогноз, этот имеет свою степень точности — отнюдь не всегда стопроцентную.

Однако, рассматривая антиутопии ХХ века, можно прийти к интересному выводу: они давно уже представляют собой не столько предсказание будущего, сколько попытку осознать настоящее. Грядущие невзгоды гораздо меньше волнуют человека, чем то, что окружает его непосредственно. Особенно когда это окружение ощущается настолько дискомфортным, что хоть как-то воспринимать его получается, лишь дистанцировавшись, отодвинув его — хотя бы перенеся по времени: в будущее.

Эта дистанция — кстати, необходимостью дистанцироваться объясняется и обращение к фантастическому жанру — помогает достичь сразу нескольких целей. Чтобы осмыслить ситуацию, увидеть её целиком, с тенденциями и закономерностями, а не как набор случайных элементов, надо выйти из плоскости повседневности, подняться над происходящим. Это непросто, если ты находишься внутри потока событий. Трудно отстраниться от того, что происходит рядом и напрямую касается тебя и твоих близких, порой увлекая навстречу будущим бедам, а возможно, и гибели. Но на порядок сложнее другое. Автору приходится решать почти нерешаемую задачу. Как, находясь внутри страшного, не позволить страху непоправимо себя деформировать? Нужно осознать то, чему сопротивляется собственный разум, и передать понятое другим. Нужно отстраниться от собственных страданий и переплавить их в текст. И вот тут фантастика — один из способов сыграть в игру «это всё-таки не совсем так и немного не со мной». И вправду: действие — в будущем, сюжет — преувеличен, в основе — допущение, а то и вообще пародия. Всё равно слишком похоже на настоящее? Вам привиделось, это же фантастика!

В итоге антиутопии сплошь и рядом не содержат никаких гениальных предвидений, а всего лишь чуть более выпукло показывают реальность. Единственный футурологический аспект — демонстрация того, к чему приведут тенденции сегодняшнего дня. И по сути своей современная антиутопия — уже не более чем докладная записка «о развитии текущего момента».

Что же такое антиутопия? Разобраться в этом не так просто. Конечно, определений много, но они либо недостаточны и расплывчаты (как в Википедии: «…направление в художественной литературе, описывающее государство, в котором возобладали негативные тенденции развития», — а чем отличается от антропогенного постапокалипсиса? Да, и как насчёт кино?), либо занимают полстраницы текста и написаны таким кондово-академическим языком (канцелярским — наше прим.), что пока дочитаешь до конца — забудешь, с чего начиналось и зачем ты в этот словарь вообще полез.

Попробуем определить жанр схематично.

Пять признаков антиутопии:

• В описанном обществе — явно плохо жить. Причём то, что там плохо — даже если большинство живущих внутри антиутопии этого не осознаёт, — читателю очевидно.
• Плохо там в первую очередь потому, что отняты существенные социальные свободы. Это может сопровождаться вопиющей нищетой — но не обязательно; кроме того, нищета никогда не становится главной трудностью жизни в антиутопии. Хотя дефицит тех или иных ресурсов зачастую помогает управлять людьми.
• Плохо стало в результате именно естественного социального развития общества — а не вследствие неправильного техногенного развития, падения метеорита, магии, загадочных психоизлучений или из-за зелёных человечков со звёзд.
• У описываемого общества нет перекоса «очень высокое технологическое развитие плюс провальное социальное устройство». В антиутопии какие-то технологии, конечно, имеются, но либо довольно среднего уровня, либо о них говорится мало и вскользь. Исключение — технологии манипулирования людьми: тут возможен любой хайтек.
• Нет особой таинственности в том, как и почему произошли роковые социальные сдвиги. Ничего загадочного, всё понятно: просто жажда власти, жадность, глупость или — что бывает ещё хуже — искреннее желание втащить людей в новый, «лучший» мир. Иногда — за шкирку и пинками: что ж поделать, если сограждане настолько неразвиты и не видят «блестящих» перспектив?

Основная черта общества в антиутопии — тотальное, абсолютное недоверие к человеку как личности. Всё расписано и должно идти только так, как установлено правилами, предписаниями. Различия между людьми или вовсе не признаются, или разрешены только в отведённых рамках — при этом людей разделяют либо по функциям, либо по слоям. Член такого общества ни в коем случае не должен располагать полной и достоверной информацией о происходящем — только информационными подделками, пропущенным через фильтры государственной машины. В идеале он не должен и думать — думать будут за него. Чтобы чего не вышло.

«Германские нацисты и русские коммунисты были уже очень близки к нам по методам, но у них не хватило мужества разобраться в собственных мотивах. Они делали вид и, вероятно, даже верили, что захватили власть вынужденно, на ограниченное время, а впереди, рукой подать, уже виден рай, где люди будут свободны и равны. Мы не такие. Мы знаем, что власть никогда не захватывают для того, чтобы от неё отказаться. Власть — не средство; она — цель. Диктатуру учреждают не для того, чтобы охранять революцию; революцию совершают для того, чтобы установить диктатуру. Цель репрессий — репрессии. Цель пытки — пытка. Цель власти — власть…» (Джордж Оруэлл «1984»)

Основной страх государства-антиутопии — это страх потери контроля. Отсюда — всё остальное: от максимальной унификации во всём до показательно-назидательных расправ над отступниками. Люди должны полностью, безраздельно, безотчётно доверять «тем, кто всё за них решит», — или как минимум не пытаться повлиять на что-либо существенное. Без этой полной передачи власти от народа к правителям (сколько бы их ни было и как бы их ни звали) антиутопия обречена.

Как можно не встроиться в коммуну? Ведь здесь всё так продумано, каждому отведено своё место. (Лоис Лоури «Дающий»)

Понятно ли это тем, кто создавал и продолжает создавать антиутопические общества? Практически всегда — да. И, как правило, именно властью «элита» дорожит больше всего.

Итак, Утопия — это попытка решить проблему обустройства общества будущего на уровне индивидуального представления, своеобразно «подправить» будущее в соответствии со своими представлениями о благе, справедливости, равенстве (пример — Томас Мор). То есть так, чтобы будущее соответствовало представлениям автора о ходе исторического развития, а не логике самой истории.

Антиутопия — явление другого порядка. Любая подлинная антиутопия всегда содержит внутри себя поставленную проблему. Для антиутопии характерны попытки рассмотреть общество в его развитии, в то время как определяющей чертой утопии является её статичность. В каждой антиутопии можно найти узел противоречий, на которые она обращает внимание и которые она пытается разрешить. Проблема диктатуры и контроля у Оруэлла, конфликт личного и общественного у Замятина, вопросы интеллекта и конфликта поколений в «Гадких лебедях» Стругацких не созданы умом и фантазией автора и не принадлежат потусторонней реальности или отдалённому будущему. Нет, это — противоречия нашего мира, наличного бытия, которые с каждым шагом истории встают перед нами. Антиутопия может либо довести эти противоречия до логического завершения их становления и даже попробовать разрешить, либо капитулировать перед ними и скатиться в абсурд в духе Терри Гиллиама (родился в 1940 году, британский кинорежиссёр американскогопроисхождения, сценарист, актёр, мультипликатор, художник, участник британской комедийной группы «Монти Пайтон»).

В любом случае, её главная задача — вычленить эти проблемы из общественного бытия и обратить на них внимание.

Исторически сложилось так, что большинство литературных антиутопий по мнению критиков в самом своём основании касаются Советского Союза, рассматриваются через его призму. И дело здесь не в идеологии, не в личностях отдельных критиков или сочувствующих. Дело в том, что советская действительность поставила перед человечеством огромное количество вопросов, постановка и разрешение которых легли на плечи философов, кибернетиков, политэкономов, словом, теоретиков от науки. Но в не меньшей мере это стало задачей писателей и кинематографистов. Вся суть дела здесь — в противоречиях нового и старого, устремлений в будущее и пережитков прошлого, освобождения человека от сковывающих его пут.

ДИВНЫЙ НОВЫЙ МИР

Конечно же, Джордж Оруэлл был не первым автором, обратившимся к жанру антиутопии. Пожалуй, первопроходцем в этой области можно назвать язвительного Джонатана Свифта (хотя какие-то элементы антиутопии можно найти и у античных авторов). Впервые слово «антиутопист» было употреблено Джоном Стюартом Миллем в 1868 году. Термин «антиутопия» как обозначение литературного жанра появился почти на век позже — когда в 1952-м Гленн Негли и Макс Патрик издали антологию «В поисках утопии».

Впрочем, ситуация «антиутопии есть, а слова нет» ничуть не мешала авторам. В конце XIX — первой половине ХХ века антиутопии стали набирать силу. Не обошли их стороной и самые прославленные авторы: Жюль Верн, Джек Лондон, Джером К. Джером, Валерий Брюсов.

Число антиутопий резко возросло после Первой мировой войны — оно и понятно. Можно себе представить, как меняется мир, в котором вдруг становится возможным оружие массового поражения с ранее невиданной эффективностью!

Е.Замятин, О.Хаксли, Д.Оруэлл

Основополагающей антиутопией обычно считается «Мы» Замятина 1920 года, но хронологически, всё же, она не является первой. Например, роман «Когда спящий проснётся» Герберта Уэллса тоже вполне можно отнести не просто к научно-фантастическому роману, а именно к роману-антиутопии. Его первая редакция вышла уже в 1899 году. Остальные антиутопии были написаны уже в послевоенное время: «1984» Джорджа Оруэлла, «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери.

Именно под впечатлением книги Евгения Замятина (1884 — 1937) «Мы» Джордж Оруэлл написал роман «1984». Он, кстати, и писал рецензию на роман «Мы», по его мнению, являющийся самой известной антиутопией всего литературного мира.

Сюжет романа типичный для антиутопии.

«…Близок великий, исторический час, когда первый ИНТЕГРАЛ взовьётся в мировое пространство…»

«В ХХVI столетии жители Единого Государства, во главе которого стоит Благодетель, отличаются только по номерам. Полностью утратив индивидуальность, номерная толпа переизбирает своего Благодетеля каждый год. Естественно, единогласно. В основе Государства стоит главный принцип о несовместимости свободы и счастья. В далёком будущем (примерно в XXXII веке) создано общество, где люди утратили даже свои имена, поскольку они были заменены «нумерами» — сочетанием букв и цифр: I-330, О-90, Д-503; «нумерами» же именовались и сами люди (не правда ли, как это напоминает стремление властей нынешних к цифровизации всех? да мы уже все оцифрованы хотя бы номерами паспортов, банковских карт и номеров социального страхования). Вся жизнь «нумеров» предельно регламентирована, все живут на виду, в прозрачных домах, всё просчитано и математически ясно: разрешено или запрещено. Но в любую трещину самой прочной Стены когда-нибудь прорывается иррациональная, хаотическая и живительная свобода. Вот только надолго ли, если у слишком многих так велика потребность в Стене?»

Всё, что происходило в мире, не могло не наложить отпечаток на психику людей того времени. Надо было осмыслить произошедшее — и не сойти с ума. Жизненно важно оказалось найти ответы на вопросы: «Кто мы?», «Что мы — разумные, культурные люди — можем сотворить с собой и с другими?», «Что нас ждёт в будущем, если такое происходит в настоящем?».

Являются ли антиутопии попытками прогнозирования? Отчасти, конечно, да, но в первую очередь — это переработка той информации о людях и мире, к которой общество оказалось психологически не готово. И писатели приняли этот вызов.

В двадцатых и тридцатых многие люди (и в первых рядах — авторы антиутопий) понимали и чувствовали, что человечество катится к пропасти. На всех уровнях и с использованием всех своих возможностей они предупреждали о том, как опасна тирания, о том, что недопустимы дискриминация и ограничение базовых свобод, о том, что нельзя бездумно верить правительствам и пропаганде… Это не помогло. Совсем. Увы, предупреждения никогда не помогают.

Наступила Вторая мировая война. И стало понятно: всё то, что было раньше, — это даже не цветочки, это так, бутончики. Что там жалкий пулемёт (скольких он убьёт? Сотню? Две?) против технологии умерщвления и утилизации людей в промышленных масштабах! В одном только концлагере Освенцим — 50°02’09» северной широты, 19°10’42» восточной долготы, крохотная точка на карте! — убито около 1 300 000 человек. А ведь сколько их было: Бухенвальд, Дахау, Треблинка, Маутхаузен, Альтенграбов…

Через неимоверно тяжёлые шесть лет с войной справились — заплатили за это огромным числом жертв, но справились. А вот с ужасом прорвавшегося в мир безумия (от которого, по большому счёту, никто не застрахован) — когда вчера ещё нормальные, мыслящие, не желающие никому зла люди становятся либо хладнокровными палачами, либо равнодушно взирающими на уничтожение других (куклами? роботами?), — с этим справиться ещё только предстояло.

Как? По-разному. Но всегда — не отводя глаз от того, что в людях есть и что может прорваться, словно нарыв. Где споткнёмся в следующий раз? Там, в будущем, обо что мы можем разбиться?

Какие они — антиутопии-после-Освенцима? Что преломляется в этих романах? Кто пишет эти романы?

Одним из таких писателей и был Джордж Оруэлл.

Тема тоталитарного общества, калечащего и убивающего, поднималась Оруэллом и раньше. В 1945 году была издана его сказка-антиутопия «Скотный двор».

На обложке — свин Наполеон во всей красе

В ней животные, изгнав своего жестокого хозяина мистера Джонса, в итоге приходят к безграничной диктатуре свиньи Наполеона. Фраза оттуда

«Все животные равны, но некоторые животные равнее других»

стала крылатой и ничуть не потеряла своей актуальности и сегодня.

АНТИУТОПИЯ «1984» — ПРОТИВ ЛИБЕРАЛЬНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО КАПИТАЛИЗМА

Хрестоматийной антиутопией, краеугольным камнем всего антиутопического искусства является роман Оруэлла «1984». Оценка этого произведения в последнее время радикально изменилась. Сейчас мало кто говорит об этой книге как об «антисоветской» и «антикоммунистической», в отличие от первых лет после её выхода. Хотя даже тогда, стоит заметить, острие критики Оруэлла было направлено против явлений государственного социализма, в котором буйство частного интереса перетекает в безличную механическую «коллективность» и, по сути, является логическим продолжением предыдущего общественного уклада. В то же время, наблюдая за современными общественными и политическими процессами, можно отметить, что Оруэлл написал не только не антисоциалистическую книгу (он её, собственно, никогда и не писал, а стал жертвой последующих интерпретаторов), но напротив, чрезвычайно точно и скрупулезно описал тенденции, присущие либерально-демократическому капиталистическому обществу. Всё чаще появляются свидетельства того, что именно в сегодняшнем капиталистическом «раю» востребованы интернет-цензура, тотальная слежка за людьми с помощью всё того же интернета и камер видеонаблюдения, отслеживание кредитных карт, информационные войны и двоемыслие.

В чём же дело? Здесь стоит сделать небольшое отступление.

По мере развития исторического процесса в последующих формах общества неизбежно сохраняются пережитки прошлого, отдельные явления и даже целые «куски» старых общественных укладов. В равной мере это касается и феодализма, и капитализма, и социализма (последнего даже в большей мере постольку, поскольку он в любом случае выступает как переходная форма). В обществе происходит непрерывная борьба пережитков прошлого и ростков будущего.

Эвальд Ильенков в работе «Маркс и западный мир» (1966) пишет, что отрицательные явления, лежащие в основе антиутопий, присущи не тому обществу, на фоне которого автор разворачивает своё повествование. Антиутопия выступает как увеличивающее зеркало, в котором отражаются доведенные до логического конца, собственные проблемы мира частной собственности. Поэтому такая критика оказывается «имплицитно» самокритикой. Она справедлива, поскольку её объектом являются непреодолённые ещё прогрессивным обществом тенденции и феномены, унаследованными из прошлого. Мы видим, как они «успешно» развиваются и на наших глазах. Если говорить о тоталитарном государстве повсеместного контроля, то мы справедливо должны заметить, что именно в мире частной собственности гипертрофированное государство неизбежно конструируется как необходимый противовес анархии конкурирующих интересов, как сила, противодействующая центробежным тенденциям «частной инициативы». А «западная критика» теперь выглядит стопроцентной самокритикой Запада, направленной на его собственные тенденции, ведущие к усилению и углублению отчуждения, «дегуманизации» и тому подобных феноменов.

Но вернёмся к антиутопии «1984».

ЧТО ХОТЕЛ ДОНЕСТИ ПИСАТЕЛЬ ДО ЧИТАТЕЛЕЙ?

В антиутопии 1984 Джорджа Оруэлла мы увидели, что его главным противником был тоталитаризм. В нём он видел угрозу свободе и демократии, высшим человеческим ценностям. Он до конца считал себя приверженцем демократического социализма, под которым разумел систему, основанную на свободе, социальной справедливости и уважении к человеку. Оруэллу была очень близка мысль, которую он не уставал повторять: демократия невозможна без просвещения народа, а просвещение народа — без демократии. В этом романе английский писатель изобразил мировое общество в будущем — Океанию — как тоталитарный иерархический строй, основанный на духовном и физическом порабощении человека. Представители изображённого социума живут в страхе и ненависти, в готовности предать своего товарища или родителя с целью самосохранения. Люди не живут, а существуют под бдительным наблюдением и контролем Старшего Брата (big brother). Джордж Оруэлл изображает в романе систему, по логике которой личность необходимо превратить в ничто, распылить. Для этого существует мощный государственный аппарат всестороннего подавления человека, который состоит из министерств правды (minitrue), мира (minipax), любви (miniluv) и изобилия (miniplenty); полиция мыслей с новоязом, разрушающим действующие языковые единицы, чтобы сделать невозможной даже мысль; телекраны, от которых невозможно спрятаться, скрыть даже малейшее изменение в выражении лица; недели ненависти, призванные воспитывать любовь к старшему брату и ненависть к врагам системы, таким как Эммануэль Голдстейн; обязательная для всех доктрина подвижного прошлого, согласно которой память преступна, когда она верна истине, а пришлого не существует, за исключением того, каким оно преподнесено в данный момент (современный пример — антисоветизация и переписывание истории в её ключе).

Вообще, надо сказать, что в истории зарубежной литературы почти нет романов, образный ряд которых произвёл бы на публику такое же сильное впечатление, как картинки из «1984» Джорджа Оруэлла. Старший брат смотрит на тебя, Полиция мыслей, половое преступление, комната 101, мыслепреступление (thoughtcrime) — эти литературные образы известны даже тем, кто не читал роман и не видел его экранизацию. Именно в этом контексте надо воспринимать название государственной идеологии, правящей Океанией: ангсоц. Оруэлл вовсе не хотел этим сказать, что английский социализм неизбежно приведёт к тирании, он указывал на то, что никакая страна, даже Англия, не защищена от такого исхода. Сам Оруэлл, незадолго до смерти, писал:

«Мой роман не направлен против социализма или британской лейбористской партии (я за неё голосую), но против тех извращений централизованной экономики, которым она подвержена и которые уже частично реализованы в коммунизме и фашизме. Я не убеждён, что общество такого рода обязательно должно возникнуть, но я убеждён (учитывая, разумеется, что моя книга — сатира), что нечто в этом роде может быть. Я убеждён также, что тоталитарная идея живёт в сознании интеллектуалов везде, и я попытался проследить эту идею до логического конца. Действие книги я поместил в Англию, чтобы подчеркнуть, что англоязычные нации ничем не лучше других и что тоталитаризм, если с ним не бороться, может победить повсюду»

Описывая доминирующий в 1984 образ мысли, Оруэлл нашёл слово, которое вошло и в современный словарный запас, — двоемыслие (doublethink) как способность искренне верить в две взаимоисключающие вещи, либо менять своё мнение на противоположное при идеологической необходимости. Пояснить идею двоемыслия можно следующими лозунгами из романа:

• Война — это мир
• Свобода — это рабство
• Незнание — сила

Ещё одна точка в оруэлловской дискуссии тесно связано с двоемыслием, а именно то, что при удачном манипулировании со-знанием человека, тот не говорит противоположного тому, что думает, а думает противоположное правде. Таким образом, например, если человек полностью потерял свою независимость, честность, если он ощущает себя вещью, частью государства, партии или корпорации, тогда дважды два — пять, или Рабство — это свобода, и он считает себя правым, тогда он больше не осознаёт различия между правдой и ложью.

Таким образом, благодаря антиутопии Джорджа Оруэлла 1984 мы получили мощное предупреждение об опасности возникновения общества роботов, которые потеряли последние следы индивидуальности, любви, критического мышления, и даже не осознают этого из-за двоемыслия. И получится очень неудачно, если читатель самодовольно поймёт «1984», как очередное описание «сталинского варварства» (как это делают либеральные критики) и не заметит, что это касается всех людей.

ДЖОРДЖ ОРУЭЛЛ И ЕВГЕНИЙ ЗАМЯТИН

Общество, описанное в «1984», воплощает всё, что он, судя по записям его исследователей, Оруэлл ненавидел и терпеть не мог в собственном окружении:

• однообразие и скуку английского промышленного пригорода, «грязное, закопчённое и вонючее» уродство которого Оруэлл передал в своём натуралистическом, однообразном, гнетущем стиле;
• нормирование продуктов и правительственный контроль, которые Оруэлл наблюдал в Англии военного времени;
• «дрянные газеты, в которых нет почти ничего, кроме спорта, криминала и астрологии, пятицентовые бульварные рассказы, фильмы, пропитанные сексом» и так далее. Оруэлл хорошо знал, что таких газет в сталинской России нет и недостатки сталинской прессы совершенно иного рода. «Новояз» — гораздо меньше пародия на сталинские штампы, чем на «телеграфный» язык англо-американских журналистов, который он терпеть не мог, и с которым как практикующий журналист был хорошо знаком.

Кажется, что этим всё сказано — Оруэлл просто переписал Замятина, немного адаптировав его для другого менталитета. Но всё же в «1984» есть нечто, что отличает его от замятинского «Мы».

«И здесь нужно отметить политическую теорию Оруэлла. Он говорит, что история развивалась как борьба за власть. Причём за власть всегда борются средние слои, поскольку низшие — это люди, которым хватает заботы о том, как прокормить семью. Больше их ничего не волнует и не интересует, власть им не нужна. Высшие тоже не борются за власть, потому что она у них есть, и они самонадеянно полагают, что так будет всегда. А средний класс хочет власти, но понимает, что не может взять её, поскольку слаб количественно. Ему остаётся пообещать низшим все блага, если они помогут средним победить. Низшие охотно помогают, сбрасывают власть высших, а после того как средние становятся высшими, они управляют с не меньшей жестокостью. Потом всё повторяется вновь. И так было всегда».

Но художественное открытие Оруэлла состоит в другом. Во-первых, считал он, возникла наука об управлении, а во-вторых, в мире появилось ядерное оружие, которое позволит его владельцу контролировать весь мир. Круговорот власти, благодаря этим факторам, должен прекратиться. Он считал, что найдутся такие средние, которые будут достаточно умны для того, чтобы понимать — власть надо охранять бдительно, круглосуточно. И что не надо давать власть одному, надо управлять коллективом. Одного надо сделать символом, чтобы он был всем известен как Старший Брат, а на самом деле — должен быть коллектив, мафия, банда, клика. Она должна управлять, причём внутри неё вырабатывается своего рода альтруизм, то есть их групповые интересы выше личных, они способны жертвовать не только друг другом, но и собой. Они принимают эту игру ради удержания власти, и к тому же они способны к корректировке, исправлению собственных ошибок. И эти средние, ставшие новыми высшими, понимают, что главное управлять мышлением, памятью, речью, что надо отменить историю, чтобы человек не помнил, как было вчера, запретить ему мечтать о будущем, отнять у него детей. В этом уникальность открытия Оруэлла.

В романе «1984» жестокий эксперимент ставится писателем над самим собой. Он берёт чрезвычайно близкого себе героя, похожего на него в каких-то деталях, вплоть до некоторой неловкости в обращении с сигаретой, и даже боязнью крыс (российский исследователь Оруэлла Виктория Чаликова отмечает, что писатель ненавидел крыс) и вместе с тем человека упорного, наделённого волевым стремлением делать работу ручную, физическую, с мучительным кашлем, — и над этим человеком ставит свой жестокий эксперимент. Он помещает своего героя, обладающего от природы огромным чувством собственного достоинства, желанием свободы и независимости, сильной памятью, которая ничего не может зачеркнуть, в мир, где свободы нет и история отменена, потому что каждый день она переписывается заново и каждый человек от пробуждения и до засыпания, находится под контролем всевидящего ока.

Что с ним будет? — спрашивает писатель, да и читатель тоже. Способен ли он сохранить в этих условиях человеческое достоинство, память, свою духовность, умение любить? Один ответ писатель знает, и он кажется вполне логичным. Личность превыше всего, её духовный мир — высшая ценность, и всё внешнее должно отступить. Но Оруэлл в своём романе доказал и показал, что это не всегда так. Что свободная, независимая личность — это ведь очень условное понятие. Что если человека сильно бить и сильно мучить, издеваться над ним долго и упорно, он превращается в груду костей и кожи, которая молит только об одном — о прекращении физической боли. И для того чтобы боль прекратилась, такой индивид, способен действительно на всё. Не только оговорить и послать на смерть и пытки массу знакомых, но и предать любимое существо. И для Оруэлла — это открытие, которое с такой силой звучит в финале романа. Жестокость системы, в которой живёт мир, состоит в том, что к человеку предъявляются по существу нечеловеческие требования. Ему всячески препятсвуется стать Человеком.ю Его удерживают в животном состоянии, потому-то он от физических пыток и сдаёт свою «любовь», которая и не любовь получается, потому что Любовь действительная освобождает от привязанностей, он выше и сильнее любых страданий. Так наши партизаны и бойцы в страшных мучениях от пыток нацистов умирали, но не сдавали своих.

Исследователь Виктория Чаликова отмечает, что Оруэлл не только не считает утопию, проект идеального мира, причиной зла, он, напротив, думает, что тоталитарный строй может оформиться лишь тогда, когда утопия исчезнет, когда людям запретят мечтать. Им запретили вспоминать, им запретили мечтать, им запретили говорить обычным языком, они стали говорить языком, в котором осталось очень мало слов, выражающих самую элементарную примитивную реакцию на указания сверху; и такое общество контролируемо. Правда, оно должно быть обязательно нищим. Оно будет жить впроголодь, оно постоянно будет бояться внешнего врага. Тут Оруэлл действительно вышел за пределы того круга, который очертила антиутопия до него. И действительно, вспоминая Замятина, у которого Оруэлл учился, понимаешь, что он нарисовал мир, где на самом деле всё прекрасно, кроме одного — там нет уникальной личности. Все живут одинаково. Но всё остальное прекрасно: люди сыты, одеты, нет войн, нищеты, нет горя, нет пороков. Получается такой цветущий мир, но, правда, как кажется, очень скучный и пресный.

Читая же Оруэлла, понимаешь, что он считал такое положение дел нереальным. Что если люди будут хорошо жить материально, то терпеть тотальное управление они будут очень недолго. Они сбросят власть. Чтоб человек не сбросил узду власти, он должен быть полуголодным, униженным и плохо одетым. И здесь можно привести слова критиков, которые говорят, что

«если нас действительно ждёт всемирный Чернобыль или всемирный СПИД, то лучше уж мир, который изобразил Хаксли или Замятин. Этот мир не самое плохое. А вот в мире Оруэлла никогда, ни при каких условиях никто жить не захочет».

Иллюстрация к книге Е.Замятина «Мы»

Таким образом, становится ясно, что при всей похожести Оруэлла и Замятина, главное их отличие заключается в том, что Замятин создал мир серый и морально примитивный, но всё-таки пригодный для жизни, а мир Оруэлла вызывает панический страх. Как кажется, это также формирует разное отношение к главным героям — у героя «1984» больше эмоциональный диапазон, который проявляются всё сильнее к концу романа, и когда он всё-таки предает свою «любовь». А у Замятина герой более похож на некую стандартную модель с серийным номером, и конечная его мысль — «разум должен победить», и кажется, что теперь он будет в своём мире жить прекрасно.

И «1984», и «Мы» производят очень тяжёлое, гнетущее впечатление. Но несмотря на то, что эти произведения написаны уже в прошлом веке, они и сейчас очень интересны и актуальны, и по нашему мнению, оба этих романа нужно прочитать каждому.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Нагляден комикс художника и блоггера Стюарта Макмиллена «Олдос Хаксли против Джорджа Оруэлла».

«Оруэлл боялся того, что будут запрещать книги, — в то время как Хаксли боялся, что не нужно будет запрещать книги, так как не будет никого, кто захотел бы их читать… Оруэлл боялся того, что правду будут скрывать от нас, — Хаксли боялся, что правда утонет в море бесполезного информационного шума… Если вкратце: Оруэлл боялся, что нас погубит то, что мы ненавидим, — Хаксли боялся, что нас погубит то, что мы любим».

Как отметил Хаксли в «Возвращении в дивный новый мир» (1932), все борцы за гражданские права и рационалисты, которые призывали сопротивляться тирании,

«не учли, что человек обладает почти безграничной тягой к развлечениям».

Анализируя ситуации в современном мире, понимаешь, почему и в XXI веке не изжито рабство в любой его форме. Удивительно, что реальность оказалась куда примитивнее, чем виделось авторам антиутопий. Никакой изощрённой системы психологического подчинения — зачем? Согнать, побить, заставить работать на стройках и плантациях или же припугнуть, лишить документов, заставить заниматься проституцией — вот и весь сценарий, калечащий жизни сотен тысяч людей, до которых никому нет дела.

Зато серьёзная угроза возникла оттуда, откуда не ждали. Практически нигде в числе потенциальных бед, о которых предупреждалось в антиутопиях, не фигурировала — фанатичная приверженность вероучениям, даже одержимость ими. А в реальности — пожалуйста: и жёстко теократические государства, и самоубийственные теракты с многочисленными жертвами, и войны с религиозной подоплёкой, и добровольный поворот от науки к невежественным суевериям… Да, пятьдесят-сто лет назад такое было мало представимо и казалось абсолютно несовместимым с будущим.

Можно писать новую антиутопию: о том, как от сотрудников АЭС вместо знания матчасти требуют знания молитв. Или о том, как средством от эпидемии объявлен крестный ход.

Это может быть очень страшная книга. О том, как рушатся наука и образование — от лени и равнодушия, в угоду проповедникам затхлых норм тысячелетней давности. Как человечеству закрывается дорога в космос, а астрономия объявляется опасной ересью и преследуется согласно решению какого-нибудь собора. Как кастрируется искусство. Как женщины — под предлогом заботы об их нравственности и целомудрии, конечно же, — становятся пленницами патриархальных семей и монастырей, не властными над собственной жизнью. Как одно за другим утрачиваются достижения цивилизации. Как в итоге планету раздирают на части религиозные войны, беспрецедентные в своей жестокости и вопиюще бессмысленные. И как горстка людей — не поражённых этим безумием, не утративших ясности мышления, — пытается хоть кого-то, хоть что-то спасти.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

ДЖОРДЖ ОРУЭЛЛ И РОССИЙСКАЯ БУРЖУАЗНАЯ БЮРОКРАТИЯ

На днях свежую методичку получили сотрудники ПФР по корпоративной почте, и которая должна вооружить их железобетонными аргументами в пользу повышения пенсионного возраста — пишет сайт «Новые известия»

Всего в ней 12 страниц. То есть Закон о повышении пенсионного возраста ещё не принят, а наше правительство (Министерство «правды») уже даёт указания: что делать и как делать, поскольку надо будет потом отчитаться перед «Большим Братом» о проделанной работе.

Первое, что привлекает внимание, — язык, которым написана методичка. Ну, то есть слова в ней русские, но структурно язык больше напоминает Оруэлловский новояз, изуродованный идеологией и партийно-бюрократическими оборотами, в котором слова теряют свой изначальный смысл и означают нечто противоположное.

Враньё начинается прямо с названия документа: «Аргументы в поддержку увеличения продолжительности трудоспособного периода жизни». Довольно циничный эвфемизм (от греч. ἐυφήμη — «благоречие») для повышения пенсионного возраста, надо сказать. «Необходимость вкалывать» заменили на «трудоспособность», хотя это принципиально разные вещи. «Аргументы в поддержку увеличения продолжительности периода жизни, в который вам необходимо вкалывать» — вот как должен называться документ. Не так привлекательно, зато честно.

В самом конце документа есть раздел «Терминология пенсионной реформы». В нём прямо указано — необходимо выводить из лексикона ряд терминов, заменяя их более элегантными:

• «Старость» → «серебряный возраст»
• «Возраст дожития» → «активное долголетие»
• «Увеличение пенсионного возраста» → «увеличение продолжительности трудоспособного периода жизни»

То есть это название — не чья-то придурь, а часть целенаправленной политики по запудриванию мозгов населению. Видимо, те, кто это придумал, называют себя не «тупыми пропагандонами», а «патриотичными pr-менеджерами».

А ещё в методичке много пишут о какой-то прекрасной, но, видимо, вымышленной стране (наверно, Океании!), в которой:

«созданы необходимые условия для решения задачи по повышению продолжительности жизни «80+»;

«вложили огромные средства в стимулирование рождаемости»;

«государство не сиюминутно принимает решение о необходимости увеличения пенсионного возраста, а потому что последовательно на протяжении многих лет проводит политику инвестирования средств в человеческий капитал с тем, чтобы в зрелом возрасте люди жили дольше, успешнее и с лучшим качеством жизни».

Джордж Оруэлл написал антиутопию «1984» 70 лет назад, но, как видно, некоторые его идеи и мысли успешно претворяются в жизнь. Классику читать и перечитывать очень полезно и поучительно, что мы вам и советуем, уважаемые наши читатели.

ПРОРОЧЕСКИЕ ЦИТАТЫ ДЖОРДЖА ОРУЭЛЛА

Знаменитые антиутопии Оруэлла «Скотный двор» и «1984» были написаны в середине ХХ века, и хотя некоторые предсказания фантаста об ужасах тоталитарного режима не сбылись, именно в наши дни они приобретают новое, немного зловещее звучание.

• Все животные равны. Но некоторые животные более равны, чем другие.
• Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре. Если дозволено это, всё остальное отсюда следует.
• Кто управляет прошлым, тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым.
• Если соблюдаешь мелкие правила, можно нарушать большие.
• Если вам нужен образ будущего, вообразите сапог, топчущий лицо человека — вечно.
• Власть — не средство; она — цель. Диктатуру учреждают не для того, чтобы охранять революцию; революцию совершают для того, чтобы установить диктатуру. Цель репрессий — репрессии. Цель пытки — пытка. Цель власти — власть.
• Каких взглядов придерживаются массы и каких не придерживаются — безразлично. Им можно предоставить интеллектуальную свободу, потому что интеллекта у них нет.
• В любом обществе простые люди должны жить наперекор существующему порядку вещей.
• Лучшие книги говорят тебе то, что ты уже сам знаешь.
• Массы никогда не восстают сами по себе и никогда не восстают только потому, что они угнетены. Больше того, они даже не сознают, что угнетены, пока им не дали возможности сравнивать.
• Многие люди вольготно чувствуют себя на чужбине, лишь презирая коренных жителей.
• Всякий писатель, который становится под партийные знамёна, рано или поздно оказывается перед выбором — либо подчиниться, либо заткнуться.
• Бывают ситуации, когда «неверные» убеждения более искренни, чем «верные».
• В нашем обществе те, кто лучше всех осведомлён о происходящем, меньше всех способны увидеть мир таким, каков он есть. В общем, чем больше понимания, тем сильнее иллюзии: чем умнее, тем безумнее.
• Во времена всеобщей лжи говорить правду — это экстремизм.
• Абсолютно белое, как и абсолютно чёрное, кажется каким-то дефектом зрения.
• И если все принимают ложь, навязанную партией, если во всех документах одна и та же песня, тогда эта ложь поселяется в истории и становится правдой.
• Нет ничего твоего, кроме нескольких кубических сантиметров в черепе.
• Иерархическое общество возможно только на основе бедности и невежества.
• Чтобы видеть то, что происходит прямо перед вашим носом, необходимо отчаянно бороться.
• Ни за что на свете ты не захочешь, чтобы усилилась боль. От боли хочешь только одного — чтобы она кончилась. Нет ничего хуже в жизни, чем физическая боль. Перед лицом боли нет героев.
• Нам, представителям среднего класса, кроме правильного произношения, терять нечего.
• 23. Война — это способ разбивать вдребезги, распылять в стратосфере, топить в морской пучине материалы, которые могли бы улучшить народу жизнь и тем самым в конечном счёте сделать его разумнее.
• Патриотизм по природе своей не агрессивен ни в военном, ни в культурном отношении. Национализм же неотделим от стремления к власти.
• Если ты в меньшинстве — и даже в единственном числе, — это не значит, что ты безумен.
• Люди могут быть счастливы лишь при условии, что они не считают счастье целью жизни.
• Люди, которые голосуют за неудачников, воров, предателей и мошенников, не являются их жертвами. Они соучастники.

Джордж Оруэлл «1984» главные герои живут в выдуманном обществе, которое регулируется партией.

«1984» главные герои и их характеристика

• Уи́нстон Сми́т - главный герой, 39-летний мужчина, который живет в Лондоне. Он работает в Министерстве Правды, в отделе документации: в его обязанности входит внесение изменений в документы, которые содержат факты, противоречащие партийной пропаганде. Внешне он делает вид, что является приверженцем партийных идей, тогда как в душе глубоко их ненавидит. На протяжении всего романа одет в униформу партийного работника внешней партии. Протагонист получил своё имя в честь Уинстона Черчилля, лидера английской партии консерваторов, которая была враждебна политическим взглядам Оруэлла.
• Джу́лия - девушка, влюблённая в главного героя. Ей 26 лет , у неё пышные каштановые волосы и карие глаза, тонкая талия, перетянутая красным кушаком Молодёжного Антиполового Союза. Работает в Министерстве Правды в отделе литературы. Искусно притворяется яростной сторонницей Партии, в то время как постоянно нарушает партийные законы.
• О’Бра́йен - антагонист, высокопоставленный член Внутренней Партии. Описывается как «рослый плотный мужчина с толстой шеей и грубым насмешливым лицом». Однако при этом О’Брайен не лишён обаяния, умён, а внешность боксёра-тяжеловеса в сочетании с воспитанностью даёт странный контраст.
• Мистер Ча́ррингтон - продавец лавки антиквариата, в действительности являющийся агентом полиции мыслей. Сдаёт Уинстону и Джулии комнату, позднее руководит их арестом.
• Сайм - образованный коллега Уинстона. Один из наиболее симпатичных ему персонажей. Является филологом и работает над 11-м изданием словаря новояза.
• Па́рсонс - сосед и коллега Уинстона. Описывается как толстый, активный мужчина лет 35-ти, от которого всегда пахнет потом. Уинстон и Сайм не очень его любят. Он является идеальным членом партии - энергичен, работоспособен, не склонен к рассуждениям, беспрекословно верит всему, чему учит партия. Является главным активистом туристических походов и партийных акций. Невероятно глуп, но добродушен; очень любит детей. Позднее был арестован полицией мыслей по наводке своей дочери и «распылён».
• Амплфо́рт - коллега Уинстона, сотрудник министерства правды. Описывается как высокий, нескладный человек с ушами, покрытыми шерстью. По специализации - поэт, считается одним из лучших специалистов по рифмам и так называемым «каноническим текстам» (то есть переводам поэтических произведений с классического английского языка на новояз). В третьей части романа оказывается в камере предварительного заключения вместе с Уинстоном, после чего исчезает в «комнате 101».
• Ма́ртин - слуга О’Брайена, описывается как низкорослый щуплый человек с монголоидным лицом, в белом костюме слуги.
• Ста́рший Бра́т (или Большо́й Бра́т ) - единоличный лидер партии. Изображается как черноусый мужчина средних лет. Утверждение единоличной власти Старшего Брата началось в 1960 году, с этого времени началось истребление руководителей партии, непосредственно участвовавших в революции; этот процесс завершился в начале 1970-х годов. Возможно, Старший Брат не существовал в реальности и является вымышленным лицом.
• Эммануэ́ль Голдсте́йн - враг государства № 1. Когда-то он был одним из вождей революции, но позднее, по официальной версии партии, предал её и бежал за границу. В Океании считается, что он создал тайное Братство, целью которого является борьба с партией. Считается номинальным автором книги «Теория и практика олигархического коллективизма» (хотя из слов О’Брайена, возможно, следует, что книга сфабрикована идеологами внутренней партии для облегчения процесса выявления и отлова инакомыслящих). Прообразом Голдстейна послужил Лев Троцкий.
• Кэ́трин - формально жена Уинстона, фактически разведена с ним и фигурирует только в воспоминаниях главного героя. Описывается как высокая блондинка с благородным профилем; однако при своей внешней привлекательности она, по словам Уинстона, - «самое глупое существо», с которым когда-либо он был знаком. Глубоко предана партийным идеям, испытывала огромное отвращение к сексу, но еженедельно требовала от Уинстона «исполнения партийного долга» для зачатия ребёнка. После серии неудачных попыток забеременеть она покинула Уинстона.
• Джонс , Аро́нсон и Ре́зерфорд - бывшие высокопоставленные члены внутренней партии. Они были первоначальными лидерами революции, однако позднее обвинены в предательстве революции и арестованы. Под пытками они сознались во всех преступлениях, в которых их обвиняла партия, были помилованы, временно освобождены, однако потом почти сразу повторно осуждены и расстреляны. Во время своей работы Уинстон случайно обнаружил доказательство их невиновности - фотографию участников партийной конференции в Нью-Йорке, на которой они присутствовали. Фотография была сделана в 1960 году, в то время, когда, согласно предъявленным обвинениям, они находились на тайном евразийском аэродроме в Сибири, где общались с представителями евразийской разведки.